О том, что «газовая гангрена» вернулась на Украину из окопной Первой мировой войны пишет западная пресса. Как это возможно при НАТОвском обеспечении ВСУ, при антибиотиках и медицине 21 века? И при чем тут дроны?
В ситуации разобрался военкор KP.RU.
Обычное словосочетание из летописей, исторических документов, надписей на надгробиях. Встречалось настолько широко, что никто не задумывался о смысле этих слов, хотя воины умирали именно от гангрены с незапамятных времен. Само это слово – «гангрена», появилось в медицине в 1562 году. Непонятную, смертельную и стремительную болезнь тогда назвали «госпитальная гангрена» и посчитали, что ее причина в скученности больных. Для больниц советовали выбирать просторные помещения и чаще их проветривать. Лишь в середине 19 века великий хирург Пирогов, дал болезни детальное описание и связал ее с войной. В тот момент - с Крымской войной - агрессией коллективной Европы против России. Николай Пирогов был в осажденном Севастополе главным хирургом военного госпиталя. Материала для изучения ему хватало и описание гангрены Пироговым стало классическим: «Острый злокачественный отек и местный ступор». Чуть позже, англичане нашли причины возникновения гангрены, их две – наличие возбудителя (микробов-кластридий) и очагов с поврежденными тканями. На войне это пулевые и осколочные ранения, часто большой площади, с поврежденными сосудами. По сути своей, гангрена, лишь осложнение травмы, которую можно спокойно вылечить. Если успеть справиться с гангреной. Она стремительна – кто-то умирает за шесть часов, кто-то мучается несколько суток. Боль, лихорадка, слабость, нарушения дыхания. Организм отравлен токсинами. От ран и повязок исходит страшный гнилостный запах. Причем для «газовой гангрены» достаточно даже поверхностного, неглубокого поражения тканей рук и ног – царапин и рассечений. Она необычайно быстро проникает вглубь тела и без быстрой ампутации пораженной конечности приводит к смерти практически в 100% случаев.
Пирогов не случайно связал гангрену с Крымской войной. Именно тогда, солдаты начали закапываться в землю – изменилась дальнобойность и точность нарезного стрелкового оружия. А в Первую мировую армии вообще ушли с поверхности земли – в блиндажи, окопы и траншеи. Там, в земле, солдат ждал самый распространенный возбудитель гангрены – бактериальная инфекция Clostridium, разрушающая мышечную ткань. Кластридия спокойно живет в желудке человека, а попав в землю, сохраняется в ней сотни лет…
В 1916 году военная цензура Германии вообще запретила употреблять слово «гангрена» в печати – можно лишь догадаться о числе жертв. В нашей армии жертв гангрены насчитали 200 000. В английской, только после «битвы на Марне», было сделано 115 000 ампутаций. Ампутация была единственным средством остановить болезнь, иногда врачи не успевали и приходилось резать конечности и второй, и третий раз… В российской дореволюционной медицинской печати «газовую гангрену» называли «бичом» и «бедствием», но сделать ничего толком не могли до появления антибиотиков. Только «по Пирогову» - «гильотинная ампутация конечности». Во всех воюющих странах были созданы комиссии по изучению анаэробных инфекций. Было изобретено множество антисептических средств, пытались создать «антигангренозные сыворотки», но они работали плохо… Даже Маяковский посвятил гангрене несколько злых и каких-то растерянных строк:
«Никто не убит! Просто — не выстоял.
Лёг от Сены до Рейна.
Оттого что цветёт, одуряет желтолистая
на клумбах из убитых гангрена».
The Telegraph пишет честно, ссылаясь на украинских медиков, мол, эвакуация раненых практически невозможна из-за российских беспилотников.
GLOBAL LOOK PRESS
Лишь в середине 20 века с лечением гангрены определились. Как пишут в медицинской литературе: «необходима адекватная обработка ран» и «терапию антибиотиками нужно начинать как можно раньше»…
В нашей армии в аптечках и фельдшерских рюкзаках достаточно часто встречаются «антибиотики общего действия», опытные бойцы сразу же после ранения выпивают таблетку «для профилактики». Они знают, что делают и для чего. Армия опять ушла под землю. Помню как меня поразил один факт. Во время штурма Красногоровки я весь световой день смотрел на монитор разведывательного дрона. Он без остановки облетал вражеские позиции в лесополосах за Марьинкой, прерываясь лишь на замену батареи. За эти часы наблюдений, я не увидел на поверхности земли ни одного человека! Хотя в реальности лесополки буквально кишели всушниками. Их укрытия мало напоминали фронтовые землянки или уставные блиндажи. Это были норы, зачастую выкопанные под корнями деревьев. Норы очень узкие и тесные, потому что вынутая земля демаскирует укрытие, ее нужно прятать.
Авиаштурмовик «Сокольничий» без остановки бомбил эти бандеровские схроны, склады боепитания, замаскированные норы. Иногда, их содержимое красиво детонировало, выбрасывая фонтаны пламени. Иногда включался вражеский РЭБ, но найти его гнездо не получалось...
Жизнь на позициях начиналась только в сумерках, когда дневные и ночные дроны работают некорректно. Это было два года назад, целая вечность для «войны в малом небе». Сейчас, одна из задач наших авиаштурмовиков – «резать логистику в тылу врага». Дроны на оптоволокне уже спокойно работают на глубине в 30-50 километров от линии фронта. Это значит, что полевые госпитали приходится располагать страшно далеко, можно за «безопасное время», в сумерках, просто не успеть до них добраться.
Ситуация с ранеными всушниками обеспокоила Запад. The Telegraph пишет честно, ссылаясь на украинских медиков, мол, эвакуация раненых практически невозможна из-за российских беспилотников. Цитата:
«Таких задержек с эвакуацией не наблюдалось за последние 50 лет — возможно, со времён Второй мировой, а может, и раньше. И мы наблюдаем патологию, с которой никогда раньше не сталкивались», - говорит Алекс, иностранный доброволец-медик из Запорожской области».
Что означают слова – «задержки с эвакуацией»? Это значит, что от линии боевого соприкосновения до ближайшей точки, где может оказаться медицинский транспорт, будет не меньше десятка километров. Дальше машина и броня не пройдет – ее сразу сожгут дроны. Значит, нужно выносить раненых на руках. Как-то в разговоре с нашими бойцами я заметил, что раненого среднего телосложения должны по-хорошему выносить не четыре санитара, как в фильмах про войну, а человек шесть. На что снайпер «Москва», имеющий опыт в этих вопросах, уточнил:
- Если не филонить, для быстрой эвакуации на десять километров до транспорта и 10-12 человек будет мало…
Что означают слова – «задержки с эвакуацией»? Это значит, что от линии боевого соприкосновения до ближайшей точки, где может оказаться медицинский транспорт, будет не меньше десятка километров.
GLOBAL LOOK PRESS
Конечно, на «той» стороне никто с ранеными украинскими захiстниками, возиться не будет. ТЦК еще наловят. Поэтому, раненого оставят где был - в норе или подвале, и запишут в «пропавшие без вести». Украина собирается воевать долго, а тут - бюджету такая экономия на выплатах родственникам за погибшего! «Пропал» - значит, нет компенсации пока не найдут тело. Судя по рассказам пленных, их даже непосредственные командиры не баловали вниманием, выходя на связь раз в неделю с одни ободряющим словом: «Сидите!». А потом батареи в рации садились сами по себе или наши глушили связь РЭБом.
В такой ситуации можно спастись только сдавшись в плен. Я хорошо помню группу всушников, оборонявших подступы к Селидово. Они все сидели под землей неделями, все были ранены. Пленные прекрасно понимали, что гангрена уже бродит где-то рядом. Их фактически спасли наши бойцы из мотобата – вывезли на мотоциклах со специальными приспособлениями для эвакуации. Третий пункт в списке средств для борьбы с гангреной, главный – милосердие. У ВСУ милосердие в дефиците, но жертвы на заклание пока еще есть.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Спокойный марш российских бойцов по Покровску поставил крест на пропаганде Киева: Эпичные кадры из «тумана войны»
