Какие популярные сегодня на Западе мифы о Крыме родились и укоренились ещё в XVIII столетии? Об этом поговорили с ведущим научным сотрудником Научно-исследовательского центра истории и археологии Крыма доктором исторических наук, доцентом кафедры истории российской государственности КФУ Никитой Храпуновым.
ИЗУЧАЙ И ВЛАСТВУЙ
– Никита Игоревич, вы впервые в историографии проанализировали этот удивительный феномен. Почему уже тогда начался процесс создания мифов о Крыме, в том числе и негативных, «чёрных» – как бы сегодня сказали, фейков?
– Когда в 1783 году Россия присоединила полуостров, о нём почти ничего не знали. Это было такое белое пятно на исторических, экономических, ментальных картах. Поэтому началось изучение Крыма в разных его проявлениях: природы, хозяйственно-экономического потенциала, истории. Отчасти оно было организовано самим Российским государством: князь Потёмкин, императрица Екатерина II стимулируют изучение прошлого Крыма, собирая и направляя кабинетным учёным разного рода материалы для анализа.
Итальянец Гаспаро-Луиджи Одерико, аббат, который в Крыму никогда не бывал, начал исследовать историю средневековых генуэзских поселений в Таврике. Рукопись своего труда Одерико отправил Екатерине II. Считалось, что материалы исследования ему предоставили по указанию императрицы. Это неудивительно, ведь России было важно понять, что за территорию она присоединила. В книге опубликованы изображения каменных плит с надписями и изображениями гербов, которые украшали башни генуэзских Кафы (современная Феодосия) и Солдайи (нынешний Судак). Очевидно, они были получены из России. В тексте Одерико писал о средневековой истории Таврики.
Другим исследователем Крыма стал Карл Людвигович Габлиц, учёный-энциклопедист, вице-губернатор Таврической области, впоследствии – российский сенатор. Потёмкин поручил Габлицу создать описание природы Крыма. Эта работа имела успех, Габлиц получил от Екатерины II награду, а вместе с ней – новое поручение: написать историю Крыма. Он это сделал, но издать книгу не получилось – началась Русско-турецкая война 1787–1791 годов, так что рукопись до сих пор лежит в архиве, в Санкт-Петербурге. Были и другие исследователи нашего края той поры.
– То есть правители государства того времени понимали, насколько важно изучить историю народов, населяющих Крым?
– Конечно. К тому же это была эпоха Просвещения, совершенно особое время в истории человечества, западной цивилизации и России тоже. Тогда у нас были основаны первые университеты, публичные библиотеки, театры, музеи. Французские просветители Вольтер, Дидро, Руссо, Монтескье и другие, в частности, приложили к этому руку.
Полагалось, что для строительства нового, счастливого, справедливого общества нужно применять исторический опыт и достижения современной науки. Екатерина II считала себя в некотором смысле ученицей французских философов, ведь она изучала и анализировала их труды, состояла в переписке с Вольтером, пригласила в Петербург Дидро... В свете идей философов Просвещения императрица полагала, что свои южные владения нужно сначала изучить, а затем на основе полученных данных развивать Крым и сопредельные регионы. Но далеко не всегда получилось так, как планировалось. Тем не менее, насколько можно судить, изучение истории Крыма имело тогда прежде всего прикладной характер: из неё пытались извлечь практические уроки. К примеру, если в Крыму в период Античности и Средневековья процветала торговля, в том числе транзитная, с дальними странами, то, как казалось деятелям конца XVIII – начала XIX века, можно было попытаться возродить её в новых реалиях. Кроме того, изучение истории Крыма имело пропагандистское значение: обращение к истории должно было «подтвердить» права России на полу-остров. Например, российских правителей, начиная с князя Владимира, которые когда-то якобы владели Крымом, Екатерина II называла «своими предками».
– Похоже, история действительно развивается по спирали и повторяется в наши дни.
– Не то чтобы повторяется, скорее преподносит уроки и демонстрирует аналогии. Например, Екатерина II поручила Станиславу Богушу-Сестренцевичу, главе всех католиков Российской империи, написать историю Крыма. Это поручение было исполнено, его «История Херсонеса Таврического» была написана на французском и впоследствии переведена на русский язык. В русском варианте книга заканчивается словами: «Итак, политическая история Таврийского царства, будучи доведена до 1783 года, доведена до конца её. В сём году оное царство присоединено к Российской империи. Продолжать историю Таврии с сего времени – было бы писать частную историю Российского государства. С сих пор, как Таврия составляет одну из 52 губерний оного, и история её должна составлять часть его». Таким образом, Богуш-Сестренцевич говорил читателям, что теперь полуостров – часть Российской империи, начался новый этап в его жизни, суливший процветание и счастье.
ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА
– Но Крым привлекал и образованных европейцев того времени?
– После того как полуостров стал частью Российской империи, он был очень популярным местом для туризма. На Западе в XVIII веке в моде grand tour – большая образовательная поездка. Считалось, что школа и университет дают теоретические знания о том, как устроен мир, но для жизни и карьеры нужны ещё и практические представления. Их можно было получить в длительном зарубежном путешествии, отправившись в другие страны и посмотрев, как там у них устроена экономика, государственное управление, тюрьмы, порты, музеи, если там такое есть, древние памятники и т. д.
Наблюдения следовало фиксировать в дневнике, а по возвращении домой, если будет возможность, издать в виде книги. Но к такой поездке нужно было готовиться, читая книги современников и древних авторов о тех странах, куда ехали. Понятно, что такое путешествие мог совершить только человек из богатой семьи. Традиционный маршрут, например, англичан, в XVIII веке – это Франция, Швейцария, Италия. Но в конце столетия во Франции происходит революция, соответственно, поездка туда стала опасной – голову могли отрубить. И маршрут этого образовательного путешествия смещается на север, в Скандинавские страны, Германию, Россию, а затем и в Крым. Тем более, что после присоединения к Российской империи полуостров заинтересовал всех образованных людей.
– Другими словами, полу-остров становится «туристической Меккой»?
– Можно сказать и так. Потому что здесь много археологических памятников разных эпох и культур, начиная от Древней Греции, скифов, средневековых генуэзцев и заканчивая Востоком эпохи Средневековья и Нового времени – Крымского ханства и Османской империи. А в XVIII веке в Европе возникла мода на Восток. В императорских и королевских дворцах создают «восточные павильоны» – китайские или турецкие. В моде курение трубок, восточные халаты, кофейные и чайные сервизы. Все читают французские переложения сказок «Тысячи и одной ночи», преисполняются всякого рода романтическими фантазиями о том, как на Востоке жизнь устроена. Понятно, что это не настоящий Восток, а воображаемый, на него проецируют собственные тайные желания, фобии, стереотипы. Предполагалось, что этот воображаемый Восток можно увидеть в Крыму.
Это одна из причин популярности полуострова в путевых записках. Качество этих записок довольно разное. Есть энциклопедические сочинения, а есть и совсем примитивные. Бывают такие, которые больше концентрируются на авторе, его приключениях и переживаниях, но встречаются и те, где больше внимания уделено увиденному. К слову, на материковой части России тоже восприняли эту моду: её жители тоже ездят в Крым. Некоторые путешествовали в поисках вдохновения для написания художественных текстов. Научных знаний о Крыме в это время ещё не было, ведь археология, история, естествознание делали только первые шаги. Но путешественники видели на полуострове какие-то памятники. Пытаясь разобраться, что это такое, они обращались к местным жителям. А те уже мало что помнили из прошлого и рассказывали зачастую совсем невероятные вещи.
– И именно это – основная причина появления мифов?
– Существовала и проблема перевода. Местные жители в то время, как правило, не владели языками, кроме родного. Образованные крымские татары знали ещё арабский, ведь на нём написан Коран. Караимы знают древнееврейский, язык Торы. Но в любом случае европейцы, приезжавшие в Крым, этих языков не знали. Потому был нужен переводчик, а то и два. Но профессиональных толмачей в то время не было. В результате, к примеру, один местный житель переводил с крымско-татарского на русский, а второй участник беседы – с русского на французский, который уже понимал путешественник. В процессе такого общения, естественно, возникал эффект испорченного телефона: между тем, что говорят одни и что слышат другие, большая разница.
Например, был такой француз – Стивен Греллет, он же – Этьен де Грелле, франко-американский миссионер. В 1819 году он при-ехал в Крым и пытался проповедовать учение квакеров (это течение в протестантизме) караимам и крымским татарам. Если верить дневникам Греллета, он убедил караимов в правоте квакерского вероучения. Однако беседа велась через двух переводчиков, и что на самом деле поняли собеседники из слов Греллета, сказать сложно.
– А что они ему отвечали?
– Наверняка вежливо улыбались. Приехал какой-то иностранец, что-то рассказывает. Но что из сложных богословских вещей, цитирования Священного Писания через посредство двух непрофессиональных переводчиков дошло до караимов, никто не знает. И такие ситуации с путешественниками в Крыму происходили постоянно, соответственно, то, что им рассказывали местные жители, причудливо искажалось.
К тому же многие, издавая затем свои путевые записки, дневники, считали нужным рассказать какую-то историю ярче, чем было на самом деле, чтобы читателям было интересно, волнительно, красиво. К примеру, посреди пещерного города Чуфут-кале стоит мусульманский мавзолей. Согласно имеющейся на нём надписи на арабском языке там в 1437 году похоронили дочь золотоордынского хана Тохтамыша, которую звали Джанике, или (в другом прочтении) Ненекеджан. Когда путешественники появились в российском Крыму, то ли эту надпись уже прочесть не могли, то ли сам мавзолей находился в частном владении и его осматривали буквально «из-за забора», но сначала думали, что в мавзолее похоронен какой-то хан, потом появились легенды уже о Джанике-Ненекеджан. Якобы девушка полюбила не то христианина-генуэзца, не то золотоордынского воина, который увёз её в крепость Крык-Ор (Чуфут-кале). Ясно, что легенда родилась в процессе общения местных жителей и путешественников, а кто придумал какие детали – уже невозможно установить.
Легенду путешественники переписывали друг у друга, снабжая её всякими романтическими деталями. В итоге уже во второй половине XIX века эта история стала длинной, обрела дополнительные подробности. Речь шла о Ненекеджан и её злобном отце-хане. У девушки был любимый человек, доблестный воин, но отец предназначил её в жёны другому. Тогда юноша и девушка бежали от отца-тирана в Чуфут-кале, но злой папаша осадил крепость. И тогда коварный караим, которого, разумеется, зовут Иегуда, то есть Иуда, открыл ворота врагам. Они ворвались в крепость, возлюбленный Ненекеджан погиб, а она бросилась со скалы. Над её могилой отец возвёл мавзолей. К реальной истории всё это не имеет никакого отношения. Зато в какой-то момент караимы, начавшие проявлять интерес к собственной истории, о которой почти ничего не знали, опубликовали один из вариантов легенды в газете «Караимская жизнь», хотя караимы как раз играли там не самую красивую роль.
ВРЕМЯ ПОКАЖЕТ
– Возвращение Крыма в Россию в 2014 году тоже будет способствовать созданию легенд? Миллионы людей были свидетелями тех эпохальных событий, но, по сути, каждый человек воспринимал их по-своему…
– Время покажет. Не зря у сотрудников МВД есть выражение «врёт как очевидец». Психология человека такова, что ему тяжело объективно осознать то, свидетелем чего он был. Случается и добросовестное заблуждение, когда человек просто не может понять увиденное. Бывают всякие спекуляции, попытки манипулировать.
В моей книге («Крымские древности в легендах Нового времени». – Ред.) есть и такой пример. Речь идёт о легенде, возникшей в Бахчисарае. Там напротив Ханского дворца была мечеть Ешиль-Джами («Зелёная мечеть») XVIII века. До наших дней это красивое здание не сохранилось. Английский путешественник Эдвард Кларк в 1800 году прибыл в Крым. Он не любил Россию, а потому много писал о том, что русские совершили массу преступлений при завоевании Крыма и, в частности, убили муллу, когда тот поднялся на минарет некой мечети (название её англичанин не упомянул). Впоследствии другие путешественники стали повторять эту легенду, дополняя её разными «подробностями». В одной из версий убийство произошло во время визита Екатерины II в Бахчисарай в 1787 году. Якобы тогда некий мулла или дервиш призвал к восстанию местных жителей, и казак из конвоя императрицы его убил. Этот факт никак не подтверждён источниками: в сохранившихся документах о путешествии императрицы ничего подобного не отмечено, а легенда появилась много позже. Понятно, просто так мечеть не забрасывают, что-то там произошло, но мы не знаем, что именно. История о Ешиль-Джами – пример того, что легенды бывают не только позитивные, но и негативные. Какие мифы будут возникать о событиях 2014 года, покажет время.
– Будем надеяться, что правдивых будет больше. Хотя, если сегодня на Западе с такой лёгкостью переписывают историю Великой Отечественной войны, всего можно ожидать. Как защититься от такого чёрного мифотворчества?
– Для начала нужно понять, откуда, как говорится, ноги растут. Надо помнить, что люди в основном мыслят стереотипами, так устроена их ментальность. Как писал выдающийся современный российский исследователь Андрей Владимирович Гладышев, стереотип удобен тем, что он избавляет от необходимости думать, ведь он даёт готовое решение. Поэтому многие нынешние стереотипы о Крыме, которые распространены на Западе, родом ещё из конца XVIII – первой половины XIX века. Таков, например, миф о том, как русские завоеватели обижали крымских татар. Достаточно почитать эти писания современных западных идеологов и сравнить их с теми, что сочинены раньше. Более того, нынешние западные идеологи любят ссылаться на так называемый исторический опыт: якобы когда-то Россия разрушила Крымское ханство, бывшее национальным государством крымских татар, и сейчас действует по тому же принципу. Этот стереотип очень популярен. Хотя то, что Крымское ханство никогда не было национальным государством, скажет любой профессиональный историк. Нации – продукт Французской революции, они возникают в XIX и даже ХХ веке. Что же касается Крымского ханства, оно разрушилось в значительной мере по внутренним причинам: само общество не смогло приспособиться к новой политической и экономической ситуации второй половины XVIII века.
Екатерина II изначально хотела сохранить Крым как независимое государство, пусть и под своим контролем. Другое дело, что у Крыма не получалось жить самостоятельно. В какой-то момент Потёмкин убеждал Екатерину в необходимости присоединения Крыма, а та этому решению противилась по разным причинам. Не случайно в манифесте о присоединении Крыма к России Екатерина II писала о том, что на поддержание независимого Крыма были потрачены огромные средства, «не включая тут потерю людей, которая выше всякой денежной оценки». Просто не получилось… Ханство, так сказать, не справилось с независимостью.
Или такой, например, стереотип. Десять лет назад в Нидерландах я участвовал в суде по делу о так называемом скифском золоте и отслеживал, что по этому поводу писали в западной прессе. В публикациях широко использовался стереотип о том, что Россия целенаправленно (и бессмысленно) уничтожает культурное наследие Крыма. Украинские СМИ во время этого процесса тоже открыто заявляли, что Россия разрушает музеи, археологические памятники, артефакты и со скифским золотом будет то же самое. А ведь этот стереотип появился ещё в конце XVIII – первой половине XIX века. И придумал его всё тот же англичанин Эдвард Кларк. Приехав в Крым, он решил заработать – увезти отсюда всякие археологические памятники, например, античные надписи на мраморе или скульптуры, чтобы продать их у себя на родине. Ему этого не позволили сделать российские власти. Он очень обиделся и много чего написал о «плохих русских», которые в Крыму всё сами разрушают, взрывают и т. д. А дальше представители следующего поколения западных путешественников стали эту нехитрую мысль повторять и переписывать. Так это устроено и работает. Хотя те артефакты, о судьбе которых так переживал Кларк, и ныне можно увидеть в российских музеях. Да и древние городища, например, Херсонес, Пантикапей или Мангуп, сегодня может посетить любой желающий, осмотреть замечательные местные древности.
Беседовала Елена ОЗЕРЯН
