Изящно, осмысленно, строго.
Такие принципы исповедовал художник Вардгес Суренянц. Со дня рождения создателя «товарищества красивых искусств» исполнилось 165 лет.
В начале пути
Творчество Вардгеса Суренянца представляет удивительный синтез культур Востока и Запада. Но – удивительное дело! – перекрёстком всех его творческих исканий и жизненных дорог всегда был Крым.
В начале 60-х годов XIX века отец будущего художника, священник, получил новое назначение – в Симферополь. Здешняя армянская община нуждалась в духовном окормлении, и глава епархии Габриэл Айвазовский поспособствовал переводу в Крым единомышленника – авторитетного пастыря и образованного учителя. В скором времени Габриэл познакомил Акопа Захаровича со своим знаменитым братом Иваном Айвазовским.
Когда большая семья Суренянцев обосновалась в Крыму, Вардгесу исполнилось семь лет. Акоп Захарович уделял большое внимание развитию детей. В частности, показал им Ханский дворец и другие достопримечательности Бахчисарая, рассказал о том впечатлении, которое произвёл «Фонтан слёз» на Пушкина.
Вернувшись домой, мальчуган по памяти нарисовал фонтан. Айвазовскому работа понравилась. Маэстро подарил юному собрату набор красок и рекомендовал совершенствовать мастерство. Юный художник был на седьмом небе от счастья!
«И я твой мрамор вопрошал»
В Крыму Суренянцы прожили четыре года. Затем отца перевели в Москву. Вардгес обучался в престижных учебных заведениях: в гимназии при Лазаревском институте восточных языков, на архитектурном отделении Московского училища живописи, ваяния и зодчества, затем окончил Мюнхенскую академию художеств. А завершив образование в Европе, отправился в научную экспедицию... в Персию.
Крым снова стал средоточием его творческих интересов в конце XIX столетия. Страна готовилась широко отметить столетие со дня рождения Пушкина, и одно из столичных издательств предложило художнику сделать иллюстрации к поэме «Бахчисарайский фонтан».
Мастер, привыкший к основательности, совершил длительную творческую поездку в «волшебный край». Несколько месяцев провёл непосредственно в Бахчисарае, где изучал объекты, связанные с Пушкиным и его восприятием «странного памятника влюблённого хана».
Книга получилась роскошной. Портреты персонажей кажутся срисованными с натуры. Заставки и концовки насыщены деталями, воспроизведёнными с этнографической точностью. «Издание может служить образцом, как должен быть иллюстрирован весь Пушкин», – писал критик.
Автор посвятил работу своему первому ценителю – Айвазовскому.
Бьётся сердце Армении
Суренянц всё больше приобщался к культуре и истории своей исторической родины. Несколько лет он трудился непосредственно в Эчмиадзине – духовном и административном центре Армянской апостольской церкви: преподавал рисование и историю христианского искусства, плодотворно работал на пленэре.
К этому периоду относится картина «Церковь Святой Рипсиме близ Эчмиадзина». В центре плоскогорья, залитого светом луны, возвышаются стены, похожие на крепостные, а за ними – мощный и в то же время воздушный храм. Величественное здание поразило воображение художника. Он воспринял древнюю святыню не только как жемчужину раннехристианского армянского зодчества, но и как рукотворный символ крепости духа и созидательной воли народа, прошедшего через тяжёлые испытания. И когда мастеру предложили поработать над сооружением армянской церкви в Ялте, он посчитал это знаком судьбы.
Главной задачей были разработка и оформление интерьеров, но автор проекта Гавриил Тер-Микелян привлёк именитого коллегу, хорошо знавшего крымскую специфику, к участию в архитектурном построении и декорировании здания храма и его окружения. И не прогадал. Эскизы, набросанные уверенной рукой знатока, начали воплощаться в рабочих чертежах.
Помощь духовным потребностям
Заказчик строительства, бакинский нефтяной магнат Павел Гукасов, представил творческому коллективу идею: храм, который он намеревался воздвигнуть в Ялте, должен утверждать силу и красоту веры, стать духовным центром быстро растущей армянской общины Южного берега Крыма. Была у церкви и ещё одна задача: в цокольной части здания предполагалось обустроить фамильную усыпальницу. Такое решение было вызвано большим горем, что пришло в семью Гукасовых: в 1901 году в Гурзуфе умерла от скоротечной чахотки Валентина, 17-летняя дочь Павла Осиповича. При крещении она получила имя Рипсиме. В III веке это имя носила юная дева, принёсшая свет христианства в языческую Армению.
– Церковь будет выстроена исключительно на мои средства, без всякого пособия со стороны города, на участке, который будет приобретён мною по получении разрешения на постройку, – подчёркивал Гукасов в официальном прошении.
Место под будущую церковь было определено на пустынной окраине тогдашней Ялты, на крутом склоне. Впрочем, нет худа без добра: особенность рельефа позволила зодчим подчеркнуть «высокое положение» монументального комплекса в городской среде.
Горести и скорби
В 1904 году император Николай II подписал высочайшее разрешение, и «совершенно бесподобный проект» начал приобретать зримые очертания. Суренянц напряжённо работал над основной задачей: разрабатывал концепцию оформления интерьеров, набрасывал идеи по живописным работам, изготовлению иконостаса, дверей, окон.
Строительство, однако, шло медленно: страну начали сотрясать геополитические катаклизмы. Не оставляли трагедии и семью Гукасова: в 1909 году «при невыясненных обстоятельствах» совершил самоубийство сын Александр, которого видели продолжателем отцовского дела, четыре года спустя погибла дочь Маргарита, застреленная несостоявшимся женихом. Молодые люди нашли последний приют в склепе будущего храма.
К лету 1917 года стройка была наконец-то завершена, и Суренянц приехал в Ялту, чтобы приступить к росписи купола и стен. Но и здесь постоянно возникали сложности. В письме брату Вардгес Акопович признаётся: «Настроение Гукасова зависит от снижения и повышения акций его компании, а особенно – от обострения подагры. А у меня кровоточит сердце. Этот заказ, казалось бы, большой и выгодный, в конце концов доведёт меня до крайней нищеты и отчаяния». Предположение оказалось, увы, пророческим.
Хаотическое время
Осенью 1917 года власть в стране захватили большевики, и вскоре пожар Гражданской войны перекинулся на окраины бывшей империи. В начале 1918 года прибывший из Севастополя революционный эсминец «Гаджибей» обстрелял «буржуйскую» Ялту. Когда Суренянц пришёл в церковь, он с ужасом обнаружил в стене алтаря бреши, пробитые корабельными снарядами.
Летом советская власть обнародовала декрет «О национализации предприятий промышленности», положивший конец нефтяному бизнесу Гукасова. Павел Осипович не стал дожидаться репрессий и покинул Россию. Суренянц остался фактически один на один со своим детищем в разорённой Ялте. Он пытался продолжать работу. Более того, находил силы поддержать ближнего. «Учителем и бесценным другом» называла Суренянца начинающая художница Лидия Никанорова: «От него идёт тишина, в которой я давно и глубоко нуждаюсь. Я, как в монастырь, ушла в его мудрость».
Осенью 1918 года столичная и местная интеллигенция организовала выставку «Искусство в Крыму». Вардгес Акопович представил 10 эскизов к росписи армянской церкви. Однако жизненные силы художника были на исходе: удар случился прямо под куполом – образом неба в церковной архитектуре. Росписи остались незавершёнными, символизируя его жизнь, прерванную в полёте.
Иван КОВАЛЕНКО, крымовед
Читайте также: Таврида глазами любви: какие драмы и трагедии разворачивались в Крыму в разные времена
