Почему не все поисковики вызывают доверие, для чего ветерану «конспиративная квартира» и как мошенники пытались «вскрыть» боевое братство Союза ветеранов? Об этом и многом другом «Крымская газета» поговорила с председателем Крымского республиканского союза ветеранов и инвалидов войны, труда, военной службы и правоохранительных органов (далее – Союз) полковником в отставке Георгием Бесстраховым.
В СОСТАВЕ СОЮЗА
– Насколько широка организация ветеранов?
– В наших рядах более 300 тысяч ветеранов различных категорий. В составе Союза 28 муниципальных организаций и 28 ведомственных. Наша республиканская организация на просторах России в таком виде единственная. Когда в 2014 году различные всероссийские организации нас пытались «поглотить», мы вошли в состав Всероссийской организации ветеранов в том виде, какими и были, это наше отличие. Мы не стали региональным отделением, сохранили свой устав.
– В живых сегодня осталось очень мало ветеранов Великой Отечественной войны. Были ли в последнее время от них запросы, в которых Союз смог помочь?
– Да, в Крыму осталось всего 64 человека. Сейчас мы занимаемся семьёй, которая переехала из Алёшек Херсонской области и по сертификату приобрела жильё в Заречном. Жена – бывшая малолетняя узница фашизма, лежачая. Её муж, который к нам и обратился, был жителем блокадного Ленинграда. У жены возникли проблемы с получением льгот, потому что подлинников документов нет. В теории можно пытаться найти оригиналы через архивы, но это очень сложно. Мы сейчас в этом им помогаем.
КОГДА С РОДСТВЕННИКАМИ НЕ ПОВЕЗЛО
– А по обеспечению жильём ещё есть запросы?
– Все крымские ветераны обеспечены жильём. Когда возникают проблемы? Когда «умные» родственники переписывают квартиру на внука или правнука и через какое-то время объявляют, что у дедушки-то квартиры не было! И требуют её предоставить.
– И часто такие ситуации возникают?
– Сплошь и рядом. Поэтому мы это дело, так сказать, гасим на корню. Как только объявляются такие внуки-правнуки с претензиями на квартиру, мы задаём вопрос: «А если мы сейчас поднимем ордера, выданные исполкомами местных советов на квартиру дедушки?» Они исчезают. Тем более мы наших ветеранов всех персонально знаем. Причём некоторые обращались за квартирами ещё при жизни своих родственников-ветеранов. Особо по Южному берегу Крыма это интенсивно было.
«КОНСПИРАТИВНАЯ КВАРТИРА»
– К 9 Мая очень многие выкладывают информацию о том, что они где-то помогли ветерану или просто пришли поздравить: школьники, чиновники, организации... Вот в Керчи к столетнему ветерану пришли работники суда, провели субботник в палисаднике. Как ветераны справляются с таким шквальным вниманием в своём возрасте?
– Накануне 9 Мая в течение полутора месяцев у нас идёт шквал обращений из различных ведомств. Мол, предоставьте нам все данные ветеранов, мы будем определять формат помощи! Плюс всевозможные СМИ – и наши, и федеральные – просят данные. Родственники порой приходят в ужас. И да, у нас были такие случаи, когда люди отказывают во встрече из-за состояния здоровья ветерана. Объясняют: ну невозможно целый день гостей принимать и дом убирать. И нам приходится защищать ветерана, базу телефонов направо-налево не раздаём. И многие на это обижаются: «Как это вы не можете дать контакты? А чем вы там вообще занимаетесь?»
В этом году на парад Победы в Москву уезжал от Крыма ветеран войны из Ялты. Ему сто лет! Мы его, так сказать, на «конспиративную квартиру» отвезли и ограничили по максимуму все контакты. А как быть, если человек пообщается – и у него давление под 200?
– Ну если учесть ограничения «Закона о защите персональных данных» и разгул телефонного мошенничества, наверное, это правильно.
– Вот и мы максимум можем дать контакты родственников, которые сами решают, что делать. По-другому не получается. Уже была ситуация, когда за один вечер мошенники обзвонили всех наших председателей ветеранских организаций, поисковиков и волонтёров по всей республике!
НАЙТИ И НЕ ПОТЕРЯТЬ
– Вы упомянули о поисковиках, которые ищут и перезахоранивают останки найденных воинов Великой Отечественной войны. Скольких удалось перезахоронить за последние пять лет?
– Конкретный цифр называть не буду. Объясню почему. Дело в том, что на территории Республики Крым в годы Великой Отечественной войны безвозвратные потери (то есть убитыми и, соответственно, захороненными) превысили 200 тысяч человек. В Книге памяти Республики Крым, как электронной версии, так и печатной, около 70 тысяч имён. Нельзя сказать, что все остальные безвестные. К примеру, в массовых братских могилах в Керчи захоронено около ста человек. Иногда указываются фамилии. Но, например, Иванов – просто Иванов, без инициалов. И даже инициалы не добавляют точности. Многие родственники, особенно в ряде захоронений Ленинского района, в предыдущие годы практиковали такую вещь. Например, находят фамилию Иванов А. И., приезжают, говорят: «Это мой предок». Фотографию приклеивают и так далее. Но существует методика идентификации останков, и она довольно сложна. Даже когда находят медальон или медаль в захоронении, нельзя с полной уверенностью сказать, что останки непременно принадлежат именно их обладателю. Министерство обороны РФ подтверждает личность бойца, который считался без вести пропавшим, только после генетической экспертизы. Других вариантов не существует.
Но проблема не только в этом. Поиском останков занимаются различные поисковые отряды. А нормативная база, регламентирующая их деятельность, довольно-таки расплывчатая. В любом случае они должны получать соответствующее разрешение Министерства культуры РФ на вскрытие памятников и на процедуру эксгумации.
– Наверное, получить такое разрешение не так уж просто?
– Я не знаю, как именно происходит выдача разрешений. Но при работе с любым памятником необходимо следовать куче инструкций Министерства культуры РФ. Со всеми поисковиками мы стараемся поддерживать рабочие контакты, приглашаем их на все свои мероприятия. Но это очень разрозненные организации. Некоторые работают на полуострове эпизодически, приезжая с материка. Системы там нет, координирующего органа нет.
Я знаю поисковиков, которые действительно работают, их очень мало, но они профессионалы. Многие из них любят Севастополь, потому что там можно найти точечно какую-то могилу. А, к примеру, на Ак-Монайских позициях (Ленинский район) есть санитарные захоронения, где фамилии погребённых, естественно, могут отсутствовать. Там на глубине полуметра одни кости лежат. Поисковики сделали контрольный шурф – раскопали метр на метр – и всё остальное оставили. Такие захоронения есть по тысяче, по шесть тысяч человек! Я задаю вопрос: «Вот вы раскопали санитарное захоронение. Во имя чего? Дальше что?»
Я понимаю, когда останки случайно находят при каких-то работах, например, строительных. А когда поисковики лезут лопатами в санитарные захоронения, где чаще всего мирное население хоронило погибших, я всегда хочу понять руководителей таких поисковых организаций. Какая у них мотивация, ради чего всё это делается?
– Ну, наверное, не просто так Интернет полон предложений о продаже медалей времён Великой Отечественной, медальонов, множества других артефактов войны за приличные деньги?
– Все разговоры поисковиков о патриотизме я принимаю, конечно же, но нужна конкретика, за которой следует ответственность. Это как с гуманитаркой. Всегда возникает вопрос: если вы собрали гуманитарную помощь на СВО, кому конкретно вы её передали? Вот я, допустим, знаю. У нас есть несколько благодарностей от командиров полков. Например, 8-го Гвардейского артиллерийского полка, 126-й Гвардейской бригады береговой обороны ЧФ и других. Это конкретика. Ветераны из своих пенсий жертвуют определённые суммы на гуманитарку. Ведомственные работают очень сильно, например, ветераны военной контрразведки приобретают специфические радиостанции, приборы ночного видения и другую спецтехнику.
ХАРАКТЕРИСТИКА РЕШАЕТ СУДЬБУ
– Обращаются ли напрямую к вам в Союз за помощью бойцы СВО?
– Мы на заседании Совета 20 апреля приняли в состав организации Крымскую республиканскую организацию ветеранов, инвалидов и волонтёров СВО. Она была создана под эгидой фонда «Защитники Отечества». Но мы работали на СВО с первого дня.
– Порой ветеранам СВО тяжело вписаться в мирную жизнь. Есть, конечно, различные программы поддержки – от психологической до юридической. Но достаточно ли этого?
– Я немного конкретизирую. Те, кто вернулся целым и невредимым, легко находят своё место. Это молодые люди, в основном активные, и они не нуждаются в какой-либо психологической реабилитации. Проблема номер один – с инвалидами. Для получения инвалидности существует перечень документов, определённых федеральным законодательством. В том числе, к примеру, необходима характеристика от воинской части. А теперь ответьте мне: кто её даст бойцу, который уволен из подразделения, ведущего боевые действия в зоне СВО? По информации фонда «Защитники Отечества», обращения, в том числе самого фонда к командирам, практически не получают ответа в силу объективных причин. Сейчас на федеральном уровне прошёл телемост, презентовавший создание военно-социальных центров. И на нём руководитель крымского филиала фонда «Защитники Отечества» огласил эту проблему. Обещали разобраться. И мы на это надеемся.
НЕЙРОСЕТИ ОЖИВЛЯЮТ ПРОШЛОЕ
– Сейчас очень модно с помощью искусственного интеллекта оживлять фотографии боевых сражений, когда военные начинают двигаться, идти вперёд с оружием и т. д. Как вы относитесь к такой технологии?
– Любая современная технология интересна с познавательной точки зрения! Но мы пошли более привычным путём. Каждому из 64 ветеранов Великой Отечественной из Крыма мы изготовили памятные альбомы. В каждом из них личная фотография ветерана в мирное послевоенное время, его награды, поздравления – такая семейная реликвия для них. И вот 9 Мая вручим эти подарки от имени руководства республики.
– Мы празднуем Великую Победу над фашизмом. А в вашей семье есть своя военная история?
– Вот портрет у меня на стене – это мой отец Бесстрахов Дмитрий Георгиевич. Служил в Красной армии с 1938 года. Был пограничником, в крепости Кушка. Боролся с басмачами. Потом был призван уже в 1941 году. Воевал, оборонял Сталинград. Попал в плен. Бежал из него. Примкнул к партизанам. Прошёл при подходе Красной армии фильтрацию органами Смерша, был снова призван в 1943 году и прошёл славный путь через Украину, Венгрию и в Белграде, в Вене закончил войну. В 1946-м демобилизовался, вернулся, всю жизнь провёл в Алуште, в школе, которую я оканчивал, работал преподавателем труда.
Словом, как сказал поэт, «нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой». Поэтому хочу поздравить ветеранов и всех крымчан с 80-летием Великой Победы. Враг снова будет разбит!
Ольга НАГОРНАЯ
