15 мая родился Михаил Булгаков, автор одного из самых загадочных романов русской литературы XX века. Соприкосновения с Крымом в 1925–1930 годах ознаменовали взлёт творчества писателя, а полученные впечатления красной нитью вплелись и в произведения Булгакова, и в его жизнь.
«Я разъясняю Коктебель»
Во второй половине 20-х годов минувшего столетия обломки Серебряного века были окончательно смяты локомотивом века Стального. Единственным островком нестеснённого свободомыслия оставался дом поэта и художника Волошина в Коктебеле. Он представлял собой противоположность обстановки в Москве, о которой Булгаков писал: «Живу среди хандры и тоски, в гнусной комнате гнусного дома». Поэтому Михаил Афанасьевич с радостью принял предложение Максимилиана Александровича погостить.
«Очень прошу привезти с собою всё Вами написанное (напечатанное и ненапечатанное)», – подчёркивает Волошин.
Фантастика, переплетённая с реальностью
В июне 1925 года Михаил Булгаков с супругой Любовью Белозерской приехали в Коктебель. В первый же вечер обитатели волошинского дома услышали из уст автора только недавно опубликованную повесть «Роковые яйца».
Легенда гласит, что сюжет о нашествии на Москву гигантских крокодилов и змей подсказала писателю заметка, напечатанная в одной из феодосийских газет в 1921 году. Якобы на Карадаге видели гигантского дракона, для поимки которого отрядили подразделение красноармейцев. Мария Степановна, вдова Волошина, не раз утверждала, что Максимилиан Александрович специально отправил эту заметку Булгакову.
Серьёзное «обормотство»
В Коктебеле проявился и драматургический талант Булгакова. Например, он мастерски ин-сценировал шараду. Загадано было слово «Навуходоносор». «На в ухо» раскрывались сценкой драки. После неё логично следовал «донос». «Ор» очень убедительно демонстрировала Мария Степановна.
Однако посреди беззаботного «обормотского» отдыха находилось время и место серьёзным беседам. Хозяин дома высоко оценил булгаковский роман «Белая гвардия», идеи которого перекликались с волошинскими стихами о Гражданской войне.
«Дорогому Михаилу Афанасьевичу, первому, кто запечатлел душу русской усобицы, с глубокой любовью», – надписал Волошин свою акварель. А Мария Степановна подарила Булгакову элегантную шапочку, собственноручно расшитую коктебельскими самоцветами.
Двойственная жизнь мастеров
В экспозиции дома-музея Волошина можно увидеть неприметный, но очень важный знак тайного духовного союза выдающихся художников слова.
Некоторые акварели Максимилиана Волошина подписаны монограммой, представляющей буквы «М» и W, расположенные первая над второй. Возможно, Михаил Афанасьевич обратил внимание на это сочетание – и через несколько лет Маргарита вышила букву «М» на шапочке своего возлюбленного. А исследователи тайнописи Булгакова утверждают, что перевёрнутая «М», то есть W, означает «Воланд» (антипод Мастера).
Шапочка Мастера
В одно время с Булгаковыми в Коктебеле отдыхала художница Анна Остроумова-Лебедева. Вдохновлённая гостями «Дома поэта», она написала несколько акварельных портретов. Так появилось единственное прижизненное изображение Булгакова. Ему портрет очень понравился и занял почётное место в квартире.
Михаил Афанасьевич изображён в полюбившемся ему головном уборе. Не эта ли шапочка появилась позже в главной книге писателя, превратившись в атрибут Мастера?
«Как странно здесь»
Булгаков боготворил Чехова и в каждый приезд обязательно посещал «Белую дачу» в Ялте. Сестра писателя и хранительница музея Мария Павловна тепло встречала гостя. Показывала экспозицию, приглашала и в комнаты, куда допускались только избранные. В личном альбоме Чеховой Михаил Афанасьевич оставил памятную надпись: «Дорогая Мария Павловна, я вернусь в Ялту за обещанным Вами письмом».
Через некоторое время Булгаков получил от Марии Павловны скромный, но дорогой подарок: веточку дерева, посаженного Чеховым, и автограф писателя – список книг, отправленных в Таганрогскую библиотеку, над которой он шефствовал.
«Хорошо закусили и порядочно выпили»
Единственный памятный знак, отмечающий присутствие Булгакова в Крыму, – скромная мемориальная доска, установленная на здании гостиницы «Крым» в Ялте. Здесь чета Булгаковых отмечала день рождения Ванды Диджулите.
Ванда Станиславовна была человеком широкой души. Она небезуспешно пробовала силы в литературном творчестве, но профессия зубного врача оказалась в Ялте более востребована. Добрый характер обеспечил ей большой круг друзей, в который входили ближайшие родственники Чехова, которые и пригласили Булгаковых на маленькое торжество.
Булгаков любил весёлые компании, и Ялта подарила ему возможность радоваться жизни в обществе единомышленников.
«Покой… Ты со мной. Это счастье»
Слова безнадёжно больного, жестоко страдающего Михаила записала в дневнике его третья супруга Елена Шиловская. Но когда боль ненадолго отступала, писатель возвращался к работе – диктовал правки к «Мастеру и Маргарите», записывал фабулу очередной пьесы: «Ласточкино гнездо. Альгамбра. Мушкетёры».
Сохранилась удивительная фотография, запечатлевшая лица измождённого страданиями Михаила и его любящей подруги Елены. На голове Булгакова та самая шапочка, привезённая из Коктебеля.
«Слушай беззвучие»
Очерк Булгакова о посещении «Белой дачи» передаёт желанное чувство дома, построенного для умиротворённой жизни и творчества: удобный письменный стол, фотографии дорогих людей. Особо отмечает автор освещение: «Верхние стёкла в трёхстворчатом окне цветные; от этого в комнате мягкий и странный свет».
«Слушай беззвучие, – говорила Маргарита Мастеру, – слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, – тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград». Этот пассаж вспоминается явственно, когда посещаешь дом Чехова в Ялте. Ведь монолог Маргариты практически воспроизводит реалии «Белой дачи»: витраж «венецианского окна» в кабинете писателя и посаженные им две лианы, что вьются по стене: жёлтая роза и лиловая глициния.
Кирилл БЕЛОЗЁРОВ
Подписывайтесь на наш канал в Дзен.
