ТАСС. Большой разговор про «ТУМУ»:
— Недавно на фестивале "Красная площадь" вы представили свой новый роман "Тума". Хочется узнать, как долго вы вели над ним работу и почему решили обратиться именно к "бунташному" и "смутному" XVII веку?
— Этой темой я заболел давно. В 1984 году моя семья переехала в город Дзержинск Горьковской области, и, наверное, где-то в те годы мне попались несколько книг по XVII веку. Мы тогда жили на улице Дзержинского в общежитии. Я помню, что в тот период болел, в школе не был. Достал с полки книжку про Разина — она была в желтом тряпичном переплете, старая, отец ее переплел заново — и стал читать. Так и "пропал мальчишка". С тех пор, примерно 35 лет, я так или иначе обращался к этой теме.
А потом, с годами, выяснил, что не просто мой род — род Прилепиных с Дона, а, по сути, моя родня была участниками тех событий, которые описаны в романе. Я понял, что все это не случайно, что такой интерес во мне жил на генном уровне. Но писать эту книгу я начал только после покушения. Этот, скажем пышно, "духовный взрыв" позволил мне взяться за эту тему. Видимо, для этого нужно было умереть и ожить заново.
— Во время написания книги вы консультировались с историками и экспертами в этой области?
— У меня была возможность собрать настоящую команду профессионалов.
Книга моя написана на восьми языках. Очень большая часть разговоров, бесед, допросов происходит на разных языках, причем они звучат так, как и звучали в XVII веке.
У меня есть ряд знакомых специалистов-филологов из разных стран, к которым я обратился. Мы совместно доводили все до ума. Кроме того, у меня есть целая группа профессиональных историков среди моих товарищей, с которыми мы вместе тщательно перечитывали текст.
Вообще в любом историческом романе — у Дюма, у любого из Толстых — неизбежно обнаруживаются непринципиальные ошибки. Иногда, впрочем, они допускаются осмысленно. Скажем, некоторые детали я могу назвать современным словом, иначе речь будет перенасыщена архаизмами.
— Вы сказали, что в книге встречается несколько языков. Расскажете о них подробнее?
— Исторический персонаж Степан Разин говорил на шести языках, потому что был дипломатом, послом, переговорщиком.
Соответственно, он использовал османский, крымско-татарский, польский и другие языки, которые активно бытовали в то время. Я считаю неприемлемым и непрофессиональным использовать условности, распространенные в литературе и кино, когда персонажи встречаются и продолжают говорить по-русски, даже если общаются с иностранцем.
