Издание The New York Times опубликовало огромный текстовый блокбастер о том, как Запад против России украинскими жизнями воевал(?).
Часть третья:
Партнерство действовало на фоне глубокого геополитического страха — что Путин может счесть это нарушением красной линии военного взаимодействия и реализовать свои часто упоминаемые ядерные угрозы. История партнерства демонстрирует, как близко американцы и их союзники иногда подходили к этой красной линии, как всё более ужасные события заставляли их, как некоторые говорили, слишком медленно продвигать её в более опасную территорию и как они тщательно разрабатывали протоколы, чтобы оставаться на безопасной стороне.Администрация Байдена раз за разом санкционировала тайные операции, которые она ранее запрещала. Американские военные советники были отправлены в Киев, а затем им разрешили подъехать ближе к местам боевых действий. Военные и офицеры ЦРУ в Висбадене помогали планировать и поддерживать кампанию украинских ударов по аннексированному Россией Крыму. Наконец, военные, а затем и ЦРУ получили зеленый свет для нанесения точечных ударов глубоко внутри самой России.
В некотором смысле, Украина, если смотреть шире, стала реваншем в долгой истории опосредованных войн между США и Россией — Вьетнам в 1960-х, Афганистан в 1980-х, Сирия три десятилетия спустя.
Это был также грандиозный эксперимент в области ведения войны, который не только помог украинцам, но и послужил уроком для американцев на случай любой будущей войны.
Во время войн против Талибана и Аль-Каиды в Афганистане и против Исламского государства в Ираке и Сирии американские войска проводили свои наземные операции и поддерживали операции местных партнеров. На Украине, напротив, американским военным не разрешалось размещать своих солдат на поле боя, и им приходилось помогать удаленно.
Будет ли эффективна отточенная против террористических групп точность наведения в конфликте с одной из самых мощных армий в мире? Будут ли украинские артиллеристы без колебаний стрелять из своих гаубиц по координатам, отправленным американскими офицерами из штаба в 1300 милях отсюда? Прикажут ли украинские командиры, основываясь на разведданных, переданных бестелесным американским голосом, умоляющим: «Там никого нет — идите», пехотинцам войти в деревню за линией фронта?
Ответы на эти вопросы — а по сути, и вся траектория партнерства — будут зависеть от того, насколько американские и украинские офицеры будут доверять друг другу.
«Я никогда не буду лгать вам. Если вы лжете мне, то между нами все кончено», — вспоминает генерал Забродский слова генерала Донахью, сказанные им при первой встрече. «Я чувствую то же самое», — ответил украинец.
В середине апреля 2022 года, примерно за две недели до встречи в Висбадене, американские и украинские военно-морские офицеры находились на обычном сеансе обмена разведданными, когда на экранах их радаров появилось нечто неожиданное. По словам бывшего высокопоставленного офицера ВМС США, «американцы говорят: «О, это Москва!» Украинцы говорят: «О, Боже. Большое спасибо. Пока».
Потопление было знаменательным триумфом — демонстрацией украинского мастерства и русской некомпетентности. Но этот эпизод также отразил разрозненное состояние украинско-американских отношений в первые недели войны.
Американцы испытывали гнев, потому что украинцы даже не предупредили об этом; испытывали удивление, так как Украина обладает ракетами, способными достичь корабля; и паниковали, поскольку администрация Байдена не намеревалась давать украинцам возможность атаковать столь мощный символ российской мощи.
